Эрнст Фишер - Растут ли волосы у покойника? Мифы современной науки
Новая идея заключается в положении Солнца, причем следует заметить, что эта идея высказывалась еще в античные времена – правда, она не нашла тогда сторонников. Основной причиной, по которой Коперник заменил геоцентрическую систему Птолемея гелиоцентрической, была, разумеется, несостоятельность старой астрономии. Помимо этого, должны были быть, несомненно, и другие мотивы, часть которых носила эстетический характер. Просто казалось элегантнее поместить Солнце в центр Вселенной, к тому же с этим шагом появилась надежда «найти более разумный вид движений по кругу», как писал Коперник в своем «Малом комментарии». Тем самым он давал понять, что в ужасе отшатывается от сложных переплетений конструкций Птолемеевых эпициклов, производивших впечатление в высшей степени искусственных образований. Еще античные астрономы осознавали, что не все в движении планет можно объяснить несколькими окружностями, поэтому возникло представление о том, что планеты движутся по орбите в форме небольшой окружности – эпицикла, а она в свою очередь перемещается по окружности большего размера – это орбита, по которой вокруг Земли движется центр эпицикла.
Коперник считал, что описать движение планет можно гораздо проще, и предложил новую систему миропорядка с Солнцем в центре, что стало поистине гелиоцентрической революцией. Однако каким бы замечательным ни было его предложение, оно неверно, если утверждать, что для своей схемы Коперник использовал меньше вспомогательных конструкций, чем Птолемей, и что он с большей точностью, чем античный гений, мог предсказать движения звезд и планет. Действительно, в количественном отношении гелиоцентрическая система остается столь же неудовлетворительной, что и ее геоцентрическая предшественница.
Существует еще одна большая ошибка, а именно утверждение, впервые высказанное Зигмундом Фрейдом, о том, что Коперник, выдвинув гелиоцентрическую модель, изгнал людей из центра мира и оттеснил их на его край. Фрейд даже называл это большим оскорблением для человечества, и никто не сумел опровергнуть это бессмысленное заявление венского психоаналитика, который, вероятно, самого себя считал центром духовного мира.
Утверждать, что Коперник унизил людей, может лишь тот, кто всегда считает центр предпочтительным и вожделенным местом. Такой взгляд характерен для сегодняшнего времени, но тогда, во времена великого астронома, это выглядело совсем иначе. Центром – напротив – считали самую низкую точку, в которую можно было скатиться. Центр мира находился страшно далеко от богов, местонахождение которых, как известно, было снаружи. Вытащив человека из центра и поместив его на орбиту вокруг Солнца, Коперник приблизил его к богам. Иными словами, Коперник избавил людей от унизительного положения – существовать в отхожем месте мира. Французский эссеист Мишель Монтень (1533–1592) выразил эту мысль весьма красноречиво: человек – до Коперника – «жил среди грязи и нечистот мира… находился на самой низкой ступени мироздания, наиболее удаленной от небосвода», но только до тех пор, пока гелиоцентрическая система не позволила ему существовать в более тесном контакте с богами, которые, может быть, великодушно снизошли до того, чтобы обратить на него внимание.
Эти примечания уже сами по себе развенчивают третье заблуждение относительно Коперника, связанное с запретом Церкви его главного труда. Хотя такой запрет существовал, он был вызван совсем не возможной опасностью учения Коперника для какой бы то ни было христианской догмы. Папских прелатов беспокоили невообразимо большое количество ошибок, обнаруженных в книге, т. е. речь шла об ошибках, но не о заблуждениях. А множество ошибок легендарной книги имеет простое объяснение: Коперник получил первый экземпляр, находясь на смертном одре, и даже при всем желании был уже не в состоянии прочитать гранки. Когда же в 1620 году наконец вышло исправленное издание «О вращении небесных сфер», Церковь его тут же разрешила. В книге теперь стало меньше ошибок, ну а заблуждений по-прежнему не было.
Великий коперниканский переворот
Гелиоцентрическая картина мира имела последствие, которое долгое время оставалось без внимания и, вероятно, поэтому заняло прочное место в сознании людей. В результате коперниканского переворота наша планета заняла место среди других небесных тел, а традиционное античное разделение на земную и небесную тверди утратило свою силу. Отныне не существует больше двух миров (Duoversum), которые ввел Аристотель и которые разъединялись у лунной сферы, а есть лишь один мир, в котором все происходит по законам физики – в подлунной и надлунной сферах. Вскоре этот новый мир получил новое название – Вселенная.
И хотя это уже само по себе волнующе, у Коперника есть и нечто другое, что вносит в небесную историю еще большее напряжение: второе движение, которое каноник из Фрауенбурга предполагал или приписывал нашей космической родине. Оно берет начало во вращении, казалось бы, неподвижных звезд на небосводе, которое, как известно, можно легко наблюдать и которое должно найти свое объяснение. У Коперника возникает поистине чудесная и удивительная идея – рассматривать предстающее перед нашим взором круговое движение неподвижных звезд как нечто, существующее только в воображении. То, о чем нам сообщают наши ощущения, скорее обусловлено и воспринимается нами как наблюдателями, находящимися на Земле. Вращаются не звезды, считает Коперник, а Земля, и это вращение вокруг оси (которую мы сегодня проложили между Северным и Южным полюсами) позволяет наблюдать нам за круговыми движениями на небе, которые якобы происходят и интерпретируются нашими ощущениями. В процитированном ранее произведении «Малый комментарий» он выражает это следующим образом: «Все движения, замечающиеся на небесной тверди, принадлежат не ей самой, но Земле. Именно Земля с ближайшими к ней стихиями вся вращается в суточном движении вокруг неизменных своих полюсов, причем небесная твердь и самое высшее небо остаются все время неподвижными».
К сожалению, Коперник не видит более глубокой причины, приведшей его к этому повороту. Соображение, которое могло бы подвигнуть его, вероятно, исходило от предпринимаемых со времени позднего Средневековья усилий определить расстояние между Землей и неподвижными звездами. При этом был сделан вывод о том, что «расстояния непостижимы для человеческого духа». Если расстояния так бесконечны, то в мировом пространстве должны находиться гигантские тела, поскольку их можно видеть, и сим гигантам, кроме того, приходится преодолевать невообразимые расстояния во время своего вращения. Все это было непостижимо.
Если же, напротив, вращались именно мы сами, то можно было не только все упростить, но и решить угнетавшую Церковь того времени проблему: определить точную дату Пасхи. К своей досаде, Коперник выяснил, что Воскресение Христа праздновали на девять дней позже, чем было решено отцами Церкви на Никейском соборе в 325 году. Коперник хотел изменить календарь церковных праздников, и ему помогло в этом суточное вращение Земли, которое мы хотя и не ощущаем, стоя на ней, но, тем не менее, можем воспринимать как движение неизменных звезд, если следовать идеям фрауенбургского каноника.
Переворот в философии
За Коперником последовали многие, и в XVIII веке коперниканский переворот получил особое значение благодаря философу Иммануилу Канту (1724–1804), который, как и его предшественник в области астрономии, хотел совершить революцию в философии– изменить местоположение законов природы в теории познания. Кант считал более правильным исходить из того, что законы природы придуманы нами, людьми, и в некотором смысле навязываются природе, а думать, что законы природы существуют в природе самостоятельно, где мы их и находим, ошибочно. В «Критике чистого разума» он пишет: «Здесь повторяется то же, что с первоначальной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движения небесных тел, он попытался установить, не достигнет ли большего успеха, если предположит, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя. Подобную же попытку можно предпринять в метафизике, когда речь идет о созерцании предметов», а именно сказать, что законы природы происходят не из нее, а из нас. Мы создаем ее. Мы придумываем форму, позволяющую нам понять природу.
Это именно та мысль из «Критики чистого разума», которая обозначается в философии как коперниканский переворот и которая не имеет ничего общего с гелиоцентрической реорганизацией, и вопрос звучит так: является ли данное описание правильным? В большинстве случаев великий переворот заключается в том, чтобы изгнать человека из центра мира. Кант же поступает наоборот. Он снова помещает человека в центр происходящего, совершая нечто, подобное контрреволюции Птолемея, которой затем можно дать иное толкование, допуская, что человек свою способность познания применительно к природе получил именно от нее. Это происходит в рамках эволюционной эпистемологии (теории познания), снова лишающей человека центрального положения, которое Кант предоставил ему для того, чтобы сделать его частью всего происходящего в мире. Копернику такой переворот понравился бы, и мы бы к нему присоединились.
